В детстве я любил расспрашивать стариков про их молодость.
Мне было удивительно наблюдать, как давно охладевшее к жизни человеческое существо вдруг озаряется изнутри лампадой памяти, и в ее теплом свете на моих глазах оживает давно ушедший мир. Давно состарившиеся или умершие люди вдруг оживают, превращаются в молодых и страстных. Они влюбляются, горячо о чем-то спорят, с кем-то сражаются, о чем-то вдохновенно мечтают, растирают по лицу слезы счастья или разочарования. Перед моими глазами проходят сцены их жизни, я открываю для себя нравы и быт давно ушедшего времени.
Потом я открывал для себя и другие параллельные миры. Миры людей, выросших в богатстве и роскоши и миры людей, детство которых прошло в нищете. Миры людей разных религий, разных взглядов на мир, разных профессий, разных культур.
А с возрастом мне стали интересны дети. Про ушедший мир стариков, рассказывавших мне десятилетия назад истории своей молодости, и про миры людей разных профессий и происхождения я успел прочесть много книг и многое о них узнать и понять. А про мир нынешних детей книг еще почти совсем не написано. Я люблю изучать этот инопланетный мир, совершенно не похожий на мир моего детства. Подолгу разговаривать с маленькими инопланетянами, узнавая в подробностях, о чем они мечтают, о чем переживают, что находят интересным. И пытаться представить, каким станет наш мир, когда они повзрослеют и примутся переделывать его сообразно своим вкусам и предпочтениям, к истокам которых мне удалось прикоснуться.
Journal information